Стертая каменная лестница вела во второй этаж в квартиру шмидта
Мужество Шмидта | Леворадикал
(Когда я читал это место в рукописи, я вспомнил 1922 год в Батуме.
Была зима. Гремели ливни. Изредка снег хрустел на дощатых пристанях.
Тогда в Батуме издавалась маленькая морская газета «Маяк». Ее печатали на машине-американке. Машину крутили ногой.
В этой газете печатался Бабель, — он жил тогда на Зеленом Мысу, — и ленинградский писатель Ульянский. Ульянский ночевал в товарных вагонах и разгружал пароходы в порту. Он только что вернулся из плена. На его рваном пиджаке была нашита желтая перевязь.
Я редактировал эту газету, где подробно описывались кораблекрушения и всяческие морские дела. Набирал ее единственный наборщик Костя — весельчак и любитель кабаре. Ходил он почему-то с заржавленным револьвером на поясе и револьвер, по обычаям того времени, называл «пушкой».
Однажды в редакцию пришел старый моряк в засаленном тельнике под пиджаком. Рыжая щетина торчала островами на его щеках. Один глаз подергивался тиком.
Моряк назвал себя смотрителем батумских маяков Ставраки. Он принес заметку о необходимости отремонтировать маячные сирены.
Меня этот моряк поразил спокойной наглостью и насмешками над всем, что попадало в поле его зрения.
Через два дня он был арестован за продажу государственного имущества, а через неделю выяснилось, что это бывший лейтенант Ставраки, расстрелявший Шмидта.
Его увезли в Севастополь, судили и расстреляли. На суде он держался с обычной наглостью и насмехался над прокурором.)
Увидев гибель катера, Шмидт приказал миноносцу «Свирепый» произвести минную атаку на корабли эскадры.
«Свирепый» вырвался полным ходом из-за Павловского мыса. В ту же минуту чудовищный гром потряс Севастополь — эскадра и крепостные батареи открыли огонь по «Очакову» и миноносцу.
«Свирепый» затонул под ливнем тяжелых снарядов. «Очаков» молчал. У него не было снарядов.
Скверные сумерки спустились над морем. «Очаков» горел. Пламя вздымалось над рейдом. Дым неравного боя застилал берега.
Команда «Очакова» начала бросаться в море. Крейсер спустил красный флаг, но ураганный огонь не прекращался. Матросы, бывшие при осаде Порт-Артура, говорили, что даже в день последней бомбардировки этой крепости они не слышали такого огня.
Сотни матросов плыли к берегу — к Приморскому бульвару и в Артиллерийскую бухту. Их расстреливали в упор из винтовок. Все отчаяние этой ночной бойни в холодной воде, в зареве пожаров и грохоте незатихающего боя могут понять только те, кто его пережил.
Один из свидетелей этой бойни писал, что у него до конца жизни будут звучать в ушах отдаленные крики с горящего корабля: «Братцы, помогите! Братцы!»
На крейсере раскалялась и с грохотом лопалась броневая обшивка.
Часть раненых успели спустить с «Очакова» в катер. Он был потоплен картечью с ближайших судов.
Сколько матросов было убито на «Очакове», сколько сгорело на крейсере — он раскалился до того, что броня его стала почти прозрачной, — сколько утонуло и было убито в воде, — об этом не знает никто. Об этом не осталось никаких документов.
В последнюю минуту Шмидт вместе со своим сыном, мальчиком шестнадцати лет, бросился в воду. Все было кончено.
«Это был день смерти, — говорил потом Шмидт о гибели „Очакова“. — Отчего я не был убит на „Очакове“ под этим невиданным в истории войны стальным градом? Не убило меня, когда я был в воде, засыпаемый пулями. Отчего не убили меня, когда я, потеряв сознание и вытащенный кем-то из воды, попал на миноносец под новый град снарядов?»
Шмидта с сыном подобрал миноносец «270». Он быстро пошел в Артиллерийскую бухту, чтобы высадить Шмидта на берег, но залп с «Ростислава» подбил его. Миноносец остановился.
Шмидт и его сын были арестованы офицерами с «Ростислава».
На «Ростиславе» мокрый и раненый Шмидт был выставлен на посмешище победителей-офицеров. Его привели в кают-компанию, где офицеры за пьяным обедом издевались над ним.
Ни Шмидту, ни его сыну не дали ни хлеба, ни воды. Шмидт несколько раз терял сознание. Потом его бросили на пол в стальную каюту и только через сутки отправили на сухопутную гауптвахту.
Конвойный офицер заблудился. Он долго водил Шмидта с сыном по оврагам на окраине Севастополя. Мальчик думал, что их ведут на расстрел. Он очень волновался, но отец не мог его успокоить, — им не разрешали говорить друг с другом.
Только на третий день Шмидта с сыном перевели на канонерскую лодку «Дунай». Там впервые Шмидту перевязали рану и дали умыться.
Еще на миноносце «270» кто-то накинул на Шмидта морскую матросскую шинель, измазанную углем. Шмидт после ареста был покрыт потеками черной грязи.
«Дунай» доставил Шмидта и его сына в Очаков, в сырой каземат на острове Морской батареи.
Началась зима. Черные тучи лежали над водой. Очаковский залив замерзал. Николай торопил казнь.
Третий отрывок рукописи назывался «Статья сотая».
Мне выпало на долю тяжелое счастье защищать на суде Шмидта. Не знаю, как по-вашему, можно так сказать или нет: «тяжелое счастье», — но иначе я не могу определить свое тогдашнее состояние.
Жизнь моя идет к концу. Как говорят поэты, началась осень жизни, и, как всегда осенью, меня одолевают воспоминания. Прекрасное время года, как бы созданное для человеческих размышлений. Все способствует этому — и чистота воздуха, и легкий холод, и грустное настроение, разлитое вокруг, какое не сможет отрицать самый нечувствительный человек.
Каждую осень воспоминания возникают во мне с особой силой. Я не могу успокоиться, пока не поделюсь ими с кем-либо из окружающих. Я пробовал писать, но это не то. Бумага меня не успокаивает. Мне нужен живой человек.
Лучший слушатель — это мой внук-пионер. Ему я говорю обо всем. О пятом годе, Жоресе, войне, Октябрьских днях в Москве и других величайших событиях, которым я был свидетель. Но я не могу ему рассказывать о Шмидте. Мальчик потом не спит по ночам, и мне сильно попадает от дочери.
Поэтому я чрезвычайно рад, что вы пришли ко мне. Вам я постараюсь рассказать все, что сохранила моя стариковская память.
Я упомянул о Жоресе. Я слышал его в Париже, этого бородатого и раскаленного человека. Но и в его речах было слишком много нарочитых приемов, того, что мы привыкли называть ораторским искусством.
Иногда Жорес поворачивался спиной к слушателям, потрясал над головой сжатыми кулаками и выкрикивал проклятия. Это действовало с неотразимой силой. Но все же это была великолепная игра.
А Вандервельде? Актер! В сильных местах речи он делал, быстрый жест рукой, и каждый раз из рукава вылетала крахмальная круглая манжета и падала, как бомба, в задних рядах. Слушатели неистовствовали. Я прекрасно знал, что Вандервельде нарочно не пристегивал манжету, и жест этот оставлял у меня впечатление глубокой фальши.
Я вспомнил об этих ораторах, чтобы сказать вам, что искреннее Шмидта ораторов я не встречал. Мы, старые адвокаты, очень ценим ораторское искусство. Поэтому я с него начинаю.
Шмидт говорил, как величайший трибун. Он заражал людей тем состоянием, какое я назвал бы восторгом и самозабвением.
Когда он говорил, то исчезали границы между действительностью и мечтой. Непередаваемая сила его слов вырывала вас из рамок обыденной жизни, ломала законы, и традиции. Вы ясно чувствовали, что все окружающее — дурной сон, что в глубине души проснулось наше детство с его стремлением к справедливости и свежестью мысли.
На суде часовые со слезами на глазах смотрели ему в лицо, отставив винтовки и бросив посты. Судьи плакали, закрыв лицо растрепанными томами этого позорного и чудовищного «дела».
Казалось, еще минута — и конвойные бросятся к нему, силой выведут из затхлого здания суда на свободу, вынесут его на руках и вернут жизни.
Он знал это. Ему говорили: «Бегите! Ведь ни один конвойный не сделает даже попытки задержать вас». Он знал, что может сказать конвойным всего два слова: «Откройте двери!» — и все двери казематов будут перед ним распахнуты настежь. Но он не сделал этого. Он не мог уйти один, бросив товарищей-матросов.
Да, судьи плакали. Не потому, конечно, что им было жаль Шмидта. У самого закоренелого человека бывают минуты, когда загнанная совесть повернется, как острый камень, и вызовет боль. Нет подлеца, который бы не сознавал свою подлость.
Если бы не настойчивые приказы Николая, суд не вынес ни Шмидту, ни Частнику, ни Антоненко и Гладкову смертных вердиктов. В этом были уверены все.
На суде Шмидт был прекрасен. Он был полон того личного обаяния, которое никак нельзя забыть. Оно было в простоте, в громадном расположении к людям, в искренности и мужестве.
Мне жаль, что Шмидт ушел в могилу незапечатленным. Ни одна фотография, ни один портрет не передали особого отблеска, какой лежал на нем.
Шмидт был строен и легок. Его движения были точны и спокойны. Я изъездил Европу, бывал во многих картинных галереях видел величайшие творения кисти, но даже на картинах мастеров Возрождения я не встречал таких лиц. Есть лица, бледные от великой внутренней страсти, Излучающие свет ума и благородства. Таким было лицо Шмидта.
Таким я его увидел впервые на суде в Очакове, таким он оставался до самой казни.
После казни Шмидта нашлись люди, пытавшиеся изобразить поведение Шмидта как попытку вызвать восстание с негодными средствами.
Это не так. Восстание, лишенное руководства, надвигалось стихийно. Удержать от него матросов было немыслимо. Руководить восстанием было некому — матросский боевой комитет был разгромлен после событий на «Потемкине». В городе остались только меньшевики. Матросы требовали от них руководства. Меньшевики согласились на словах руководить восстанием, на деле же всячески тормозили его. Они позволили Чухнину разоружить флот. Они сознательно тянули, дожидаясь, пока в Севастополь были стянуты Чухниным войска из Одессы, Симферополя и Екатеринослава. Они не обратили внимания на желание солдат могущественной крепостной артиллерии присоединиться к матросам и оттолкнули их своим равнодушием. Крепость осталась за Чухниным.
Тогда, в последнюю минуту, матросы позвали Шмидта. Шмидт честно сказал, что восстание обречено на провал. Он согласился руководить им только для того, чтобы не оставлять матросов одних, чтобы взять вину на себя, уменьшить кровопролитие и сохранить живую революционную силу. Поэтому, уезжая на «Очаков», Шмидт сказал, что идет на Голгофу. И он был прав.
Я приехал в Очаков глухой осенью. Это заброшенный и гиблый городок. Он стоит в степи над морем. К морю берега обрываются откосами из желтой глины. Зимой они покрыты сухим бурьяном и тонким слоем серого снега.
В день моего приезда падал сухой снег. Ветер нес его по улицам вместе с пылью и черными листьями.
В домах, несмотря на ранний час, горели лампы. Дни стояли темные, как сумерки. Все было серо и мрачно — и небо, и залив, и город, и лица жителей, прятавшихся по домам.
Только красный огонь маяка на острове Морской батареи, где был заточен Шмидт, придавал пейзажу тревожную и величественную окраску.
В холодной гостинице, где не было печей и нельзя было обогреться после дороги, коридорный — мальчик лет пятнадцати — показал мне тесную комнату. Мальчик принес в номер керосиновую лампу. Пока я разбирал вещи, он стоял у дверей в мокрых отцовских сапогах и смотрел на меня с тревожным любопытством.
— Вы его защищать приехали? — спросил он тихо и заплакал, вытирая длинным рукавом слезы. — Сегодня его перевели с острова. Я видел, как он сошел с катера, — высокий такой, светлый. Посмотрел кругом на людей, а людей было много, и люди все заплакали. Все наши, очаковские, — и женщины, и рыбаки, и кое-кто из ребят. Он махнул нам рукой, и его увели.
Да, много было тогда слез, что и говорить! Изредка мне случалось посещать дома простых людей в Очакове. Я не могу передать, как это было тягостно.
Город притих, сжался. Несчастье вошло в дома, погасило очаги и приглушило голоса. Мне чудилось тогда, что по ночам город не спит. Люди лежат в темноте, прислушиваются к заунывному шуму ветра и думают о последних часах его жизни.
Раз уж я заговорил о слезах, то позвольте рассказать вам еще один случай.
В первый день суда сестра Шмидта вышла к гауптвахте, чтобы хотя издали увидеть брата.
Первыми вывели матросов-очаковцев. Их одели на суд, как на праздник. Сестра Шмидта, глядя на них, заплакала.
— Плачет… — прошел по рядам матросов глухой шепот. — Это сестра Шмидта… Плачет по нас…
Матросы сняли бескозырки — ничем другим они не могли выразить ей свое сострадание и благодарность.
— Если бы в эту минуту, — говорила потом сестра Шмидта, — можно было стать на колени, я поклонилась бы им до земли.
— Не взыщите, — я с трудом вспоминаю эти дни. Придется говорить покороче.
Я слышал его последнюю речь на суде. Он сделал все, чтобы спасти матросов. Этой речью он вырвал у суда не меньше десяти жизней. Я не помню всей речи. Я приведу вам только несколько слов.
«Предсмертная серьезность моего положения, — сказал он, — побуждает меня еще раз сказать вам о тех молодых жизнях, которые ждут со мною приговора. Никого из них нельзя карать равным со мною образом. Сама правда требует, чтобы я один ответил за это дело в полной мере, сама правда повелевает выделить меня.
Когда провозглашенные политические права начали отнимать у народа, то стихийная волна жизни выделила из толпы меня, заурядного человека, и из моей груди вырвался крик. Я счастлив, что этот крик вырвался именно из моей груди.
Я знаю, что столб, у которого я встану принять смерть, будет водружен на границе двух разных исторических эпох нашей родины.
Позади, за спиной у меня, останутся народные страдания и потрясения тяжелых лет, а впереди я буду видеть молодую, счастливую, обновленную страну. Высокая радость и счастье наполнят мое сердце, и я приму смерть».
После приговора матросы окружили Шмидта, прощались с ним, обнимали его и благодарили.
Потом их вывели. Сестра Шмидта подошла к нему. Конвойные, нарушив устав, быстро и хмуро расступились. Взявшись за руки, брат и сестра прошли последний путь через весь город до пристани.
Там Шмидта и матросов посадили на баржу и отправили на плавучую тюрьму «Прут».
Жители собрались около суда. Толпы провожали глазами Шмидта и матросов. Многие стояли, обнажив головы.
Осужденные шли в суровом, торжественном молчании. Матросы срывали с себя погоны и бросали их в грязь на дорогу.
Дул холодный ветер. Черная мгла висела над заливом и степью.
Все было кончено. По статье сотой Уголовного положения Шмидт был приговорен к повешению, а Частник, Гладков и Антоненко — к расстрелу. В виде особой милости Чухнин заменил Шмидту повешение расстрелом.
Я стоял на пристани. Когда проводили мимо меня матросов, Частник со своей обычной застенчивой улыбкой крикнул мне:
— Прощайте! Под крест идем!
Потом я увидел Шмидта. Он шел легко и твердо. Скупой луч солнца прорвался наконец сквозь мглу. Он озарил Очаков и шествие смертников холодноватым серым светом. Блеснули штыки.
Шмидт сказал мне отчетливо и громко:
— Прощайте, Александр Сергеевич.
Я снял шапку и ничего не мог ему ответить. Спазма сжала мне горло.
Я пошел через притихший город в степь. Я бродил по степи до ночи, без шапки, плачущий и растерянный.
Я забрел к крепостным складам. Часовой окликнул меня. Я ничего не ответил. Он подошел ко мне с винтовкой наперевес и посмотрел в лицо:
— По нем плачешь?
Я молчал.
— Эх! — Часовой отвернулся. — Уйди ты от меня, не тревожь. Уйди! — крикнул он.. — Как человека прошу!
Я ушел. Я видел в свинцовой воде тусклый силуэт транспорта, где Шмидт ждал казни, видел его огни, но плохо понимал, что вокруг происходит.
Вернулся я в гостиницу ночью. Меня поразила пустота — все разъехались. Я остался один. Утром я заболел от пережитых потрясений, и меня отправили в Одессу.
Последний отрывок из рукописи Гарта носил название «Казнь».
Шестого марта с рассвета дул свежий ветер, но небо было безоблачно и прекрасно.
Всю ночь перед казнью Шмидт писал письма. На рассвете он переоделся — надел чистую рубаху — и умылся.
К борту «Прута» подошел катер. Катер било волнами, и Шмидту был ясно слышен лязг его якорных цепей.
К Шмидту вошел священник и предложил ему принять причастие. Шмидт похлопал его по плечу и ответил:
— Я с удовольствием, приму ваше причастие, батюшка, если вы найдете в Евангелии слова о том, что можно убивать людей.
В Евангелии таких слов не было. Священник смутился и вышел.
Шмидт потребовал, чтобы его и товарищей не связывали перед казнью. Когда Шмидт спускался по трапу в катер, он оступился. Жандармы быстро накинули на него веревку. Шмидт остановился и гневно крикнул:
— Вы обещали не делать этого!
Веревку сняли.
Катер шел до острова Березани больше часа. Шмидт выходил на палубу, смотрел на море и курил.
К острову катер не мог подойти из-за мелководья и прибоя. Надо было перевозить приговоренных на лодках. Очаковские рыбаки наотрез отказались дать лодки.
— Для подлого дела лодок у нас нет! — ответили они жандармскому ротмистру.
На берегу Шмидт и матросы спокойно пошли к врытым в землю четырем столбам. Говорили о детстве, о том, какое хорошее над островом небо. Частник был бледен и ласков.
Около столбов стояли гробы, и солдаты неуклюже и торопливо рыли братскую могилу.
Все очевидцы говорят, что Шмидт и матросы шли на казнь величественно и спокойно. Около столбов Шмидт попрощался с матросами. Частник долго стоял, обняв Шмидта, прижавшись головой к его плечу.
Когда читали приговор, Шмидт неотступно смотрел на море.
Расстреливали матросы-новобранцы с канонерской лодки «Терец». Позади них стояли солдаты. Орудия «Терца» были направлены в упор на отряд, производивший расстрел.
Командовал расстрелом лейтенант Михаил Ставраки.
Когда Шмидт проходил мимо него, Ставраки снял фуражку и стал на колени. Шмидт мельком взглянул на него и сказал:
— Лучше прикажи своим людям целиться прямо в сердце.
Шмидт и матросы после прочтения приговора подошли к столбам. Саванов не надевали. Солдаты опустили ружья. Многие плакали. С несколькими случились обмороки. Офицеры растерялись. Казнь затягивалась.
Шмидт нетерпеливо махнул рукой. Ставраки скомандовал «огонь», пригнулся к земле и закрыл лицо руками.
Звеняще и тревожно запела труба горниста. Шмидт не отрываясь смотрел на море, где в бездонной голубизне зарождался день его смерти.
Ударил залп. Шмидт и Частник упали замертво. После второго залпа был убит Гладков и упал Антоненко.
Матросы с «Терца» бросали ружья и растерянные бежали к берегу. Антоненко поднялся, осторожно потрогал свою кровь и сказал с каким-то детским недоумением:
— Вот и кровь моя льется…
Его пристрелили из нагана.
А в это время сестра Шмидта металась по канцеляриям министров в Петербурге и требовала помилования брата. Ей не говорили ничего определенного, хотя все знали тайный приказ Николая расстрелять Шмидта во что бы то ни стало.
В Очаков сестра Шмидта приехала на девятый день после расстрела.
На рыбацкой лодке она переехала на остров. Прошлогодняя полынь серела на глине.
Сестра шла по пустынному берегу, низко наклонив голову, — она как будто искала следы брата и матросов.
В одном месте на рыхлой земле лежало крестом несколько больших светлых камней. Их ночью после казни положили очаковские рыбаки.
Стоя на коленях перед братской могилой, сестра долго смотрела на небо, на печальный остров, на все, на чем в последний раз останавливались глаза смертников, потом засыпала могилу грудами красных цветов.
Россия молчала. Небо было безоблачно и прекрасно.
На этом кончалась рукопись Гарта о Шмидте.
10 Известных лестниц | Ментальная нить
Лестницы могут быть больше, чем просто средством перехода на следующий этаж. Лестница может быть произведением искусства, предметом беседы, местом для медитации или историческим памятником.
Плавающий на стене
Эта парящая лестница наверху, созданная дизайнером Хорди Вайредой, выглядит опасно, но ступени сделаны из стали, приваренной к толстой балке внутри стены. Верх стены можно использовать как поручень для верхней половины лестницы.Смотрите больше изображений и объяснение здесь.
Подвесные спирали
Такой дизайн упрощает подметание под лестницей! Подвесная двойная винтовая лестница является частью проекта Didden Village в Роттердаме. Таких лестниц две; другой - одиночная спираль.
Лестница для книжных полок
Levitate Architects of London спроектировали эту лестницу для книжной полки, чтобы объединить место для хранения вещей с доступом в спальню на чердаке. Световой люк наверху обеспечивает достаточно дневного света, чтобы читать книгу, пока вы сидите на лестнице!
Ящики на лестнице
Еще один способ использования лестницы для дополнительного хранения - это поставить ящики в подступенки.Это много ящиков. Когда этот дизайн распространился по Интернету, всем он понравился, но все, о чем я мог думать, это то, как мои дети склонны оставлять ящики открытыми и как легко было бы споткнуться о тот, который был оставлен даже немного приоткрытым.
Переменная лестница
Габриэлла Густафсон и Маттиас Стюлбом из TAF разработали эту необычную лестницу для частной резиденции в Стокгольме, Швеция. Чередующаяся конструкция лестницы занимает гораздо меньше места, чем обычная лестница, но вы не можете мчаться вверх или вниз, не задумываясь о том, куда вы ставите ноги!
Шаг вверх, скольжение вниз
Предприниматель Скотт Джонс построил для своего дома винтовую лестницу, совмещенную с горкой.На строительство горки из красного дерева ушло 15 месяцев, а винтовая лестница была добавлена позже.
Лестница как искусство
Художник Олафур Элиассон создал эту стальную скульптуру под названием Umschreibung (Переписывание) в 2004 году для здания КПМГ в Мюнхене.
Лестница в никуда
Таинственный дом Винчестеров в Сан-Хосе, Калифорния, был построен Сарой Л. Винчестер, вдовой известного оружейника. Дом на 160 комнат находился в постоянном строительстве в течение 38 лет, вплоть до смерти Винчестера в 1922 году.Она считала, что в доме обитают духи убитых винчестерскими винтовками, и только постоянное строительство не даст им лишить ее жизни. Одна из многих странных особенностей дома - это лестница, которая ведет прямо к потолку!
Чудесная лестница
Винтовая лестница в часовне сестер Лоретто в Санта-Фе, штат Нью-Мексико, имеет легендарные корни. История гласит, что часовня была построена без доступа на чердак хора. Для обычной лестницы места не было, поэтому сестры молились св.Джозеф (плотник) за решением. Прибыл таинственный человек в поисках работы и построил винтовую лестницу без центральной опоры. Затем он ушел без оплаты. Монахини считали пришельца самим святым Иосифом. Более поздние свидетельства указывают на то, что лестница была работой французского плотника Франсуа-Жана Роша. Некоторые говорят, что лестница - это чудо, потому что у нее нет видимых средств поддержки, в то время как другие говорят, что поддержка есть, она просто скрыта от глаз.
Мемориальная лестница
Лестница выжившего была единственной частью Всемирного торгового центра, которая осталась стоять над землей после разрушения 11 сентября 2001 года.Лестницу недавно перенесли во второй раз в этом году, так как строительство Мемориала и музея Всемирного торгового центра продолжается. Он будет установлен как часть мемориала, который планируется завершить в 2012 году. Изображение Филиппа Ритца.
Несколько лестниц были найдены у помощника собачки и у Неаторамы.
.Dragon Quest XI S Tockle & Pastword. Руководство по локациям: где найти все Tockles, чтобы получить прошлые слова для книг в Тикингтоне
Dragon Quest XI S: Echoes of an Elusive Age Definitive Edition вернул недостающую функцию из японцев эксклюзивная версия 3DS, которая представляет собой эксклюзивные 2D-подземелья, которые предоставляются вам, когда вы впервые доберетесь до Тинкертона. Чтобы получить здесь доступ к дополнительному контенту, вам нужно будет найти Tockles, расположенные по всему миру, в течение игры.Некоторые из них нужно заметить и очень легко пропустить, хотя, к счастью, ни одно нельзя пропустить навсегда.
Это удобное руководство поможет вам найти их и получить доступ к новому контенту. Если вам удастся очистить весь новый контент от Тинкертона, вы сможете сразиться с новым скрытым боссом и будете вознаграждены новыми костюмами, которых нет в версиях Dragon Quest XI для PS4 / ПК.
Дополнительные руководства см. В Как быстро заработать золото и опыт в Dragon Quest XI. Также не забудьте проверить Лучшее оружие и доспехи в Dragon Quest XI или Местоположение каждого костюма.
Акт 1 Tockles & Pastwords
1. Регион Галлополис
Прямо возле костра, к юго-западу от карты.
2. Laguna Di Gondolia
Расположен в центре моста на карте.
3. Гостиница Warrior's Rest
В одной из комнат возле камина.
4. Регион Дундрасиль
Рядом со входом в Дундрасиль, немного к юго-востоку от костра.
5. Лоналулу
В северной части города, недалеко от церкви.
6. L'Academie de Notre Maitre des Medailles
Внутри академии, недалеко от центра.
7. Замок Снифльхейм
На западной стороне замка.
8. Королевская библиотека
Рядом с юго-восточной лестницей на первом этаже.
9. Арбория
В юго-западном углу села.
Закон 2 Tockles & Pastwords
10. Казино Octagonia
Рядом с одним из игровых автоматов в центре карты.
11. Убежище викингов
В западном углу прямо перед входом в Гильденхол.
12. Insula Algarum (остров около Sniflheim)
Победите врага типа всадника-дракона и летите на остров SE.Токл находится в северо-восточной части острова.
13. Посадка светила
По тропе перед вершиной.
14. Battlefield
На 8-м цокольном этаже, с другой стороны баррикады, где вы соскальзываете с лагеря.
15. Havens Above
На восточной стороне центрального круга.
16. Zwaardsrust - Whale Way Station
Вдоль поворота дороги.
17. Гора Худжи
Внутри убежища.
18. Гора Худжи - Горнило
Внутри Горнила на горе Худжи, прямо у начала.
Акт 3 Tockles & Pastwords
19. Puerto Valor
.Английский словарь для дома (комнаты и предметы)
Словарь - Дом (комнаты и предметы)
Это список словарных статей, относящихся к дому
Комнаты и места в доме
Спальня
Комната для сна.
Гостиная (Великобритания также гостиная, АВСТРАЛИЙСКИЙ АНГЛИЙСКИЙ также гостиная)
Помещение в доме или квартире, которое используется для отдыха и развлечения гостей, но обычно не для приема пищи.
Ванная
Комната с ванной и / или душем и часто туалетом.
Зал
Область внутри главного входа дома, квартиры или другого здания, которая ведет в другие комнаты и обычно к лестнице.
Подсобное помещение
Обычно только для стиральной машины, морозильной камеры и т. Д.
Сарай
Отдельное от дома строение, обычно для хранения садового инвентаря.
Лофт
Место на крыше дома обычно используется только для хранения вещей.
Чердак
Помещение в кровле дома (можно было бы проживать)
Подвал
Помещение ниже уровня земли без окон, используемое для хранения вещей.
Подвал
Помещение ниже уровня земли, с окнами, используемое для проживания и работы.
Посадка
Плоский участок наверху лестницы.
Зал
Открытая площадка при входе в дом.
Крыльцо
Крытая площадка перед входной дверью.
Кладовая или кладовая
Большой шкаф, используемый, особенно в прошлом, для хранения продуктов.
Терраса или патио
Асфальтированная площадка между домом и садом для сидения и еды и т. Д.
Исследование
Комната для чтения, письма, учебы.
Балкон
Область со стеной или решетками вокруг нее, которая присоединяется к внешней стене здания на верхнем уровне.
Типы домов / мест проживания людей
Дом
Дом, в котором живут люди, обычно одна семья.
Частный дом
Описывает дом, не связанный ни с каким другим зданием.
Парный дом
Смежный дом - это дом, который соединен с другим аналогичным домом только с одной стороны.
Квартира (UK обычно квартира)
Набор комнат для проживания, особенно на одном этаже дома.
Таунхаус
Дом, соединенный с домами по обе стороны от него общими стенами.
Коттедж
Небольшой дом, обычно в сельской местности.
Бунгало
Одноэтажный дом.
Кровать
Сдается комната, в которой есть кровать, стол, стулья и место для приготовления пищи.
Вилла
Дом обычно в сельской местности или у моря, особенно в южной Европе, и часто тот, который люди могут арендовать на время отпуска.
Таймшер
Дом для отдыха или квартира, принадлежащая нескольким людям, каждый из которых может использовать их в течение определенного периода года.
Объекты дома
Упражнение на домашнюю лексику.
.Ламинированные полы StoneFloor SPC - купить у лучших производителей Китая
StoneFloor SPC Жесткий пол - StoneFloor TM - это следующая эволюция напольных покрытий из твердой доски. Благодаря передовым технологиям печати и текстурирования StoneFloor - это самый красивый и эффективный пол из ламината ПВХ на рынке.
Каждый продукт StoneFloor предлагает широкий спектр естественных дизайнов, от реалистичной текстуры древесины до элегантных камней и деревенского сланца - выберите тот, который подходит вашему образу жизни и вашему дому.
Что такое ламинат SPC?
SPC (ламинат с жесткой сердцевиной) расшифровывается как S tone P lastic C и представляет собой модернизацию и улучшение роскошных виниловых полов (полов LVT) и ламинатов. Международные эксперты говорят, что SPC станет ведущим продуктом нашего будущего. SPC сочетает в себе прочность камня и красоту дерева и является единственным решением, подходящим для всех областей украшения вашего дома.
Определяющими преимуществами ламинатаSPC являются хорошая стабильность размеров, высокая прочность на отслаивание, низкий уровень шума при ходьбе, отсутствие деформации, отсутствие деформации, 100% водонепроницаемость, тепло- и звукоизоляция, экологичный жесткий пол, отсутствие вредных выбросов и экологически чистый.СМОТРЕТЬ СПИСОК ПРЕИМУЩЕСТВ SPC
СПК строительство
Происхождение
Три года назад, в 2015 году, StoneFloor вложила значительные человеческие и материальные ресурсы в создание композитных полов, которые теперь известны как жесткие ламинатные полы SPC. Благодаря передовым технологиям, концепции обслуживания и сложному производству StoneFloor в настоящее время стал самым развитым производителем ламината SPC в Китае.
StoneFloor импортировала оригинальное оборудование из Германии, строго соблюдая международные стандарты производственного процесса, указанные ниже, для обеспечения самых передовых технологий экструзии и каландрирования.Наша продукция участвует в китайской федеральной программе MADE IN CHINA 2025 за передовые потребительские характеристики.
ПОЧЕМУ ВЫБРАТЬ ЛАМИНАТ SPC ДЛЯ КАМНЯ?
.
